При упоминаниях рейтингов и индексов, большинство людей думают о каком-то «справедливом» научном выстраивании по системе определённого ранжирования: стран, университетов, школ, колледжей, спортивных команд, факультетов, журналов и т.п. Все эти сущности для нас специально кто-то распределяет по ранжированному типу сравнения. Современное общество - это вообще мир индексов и рейтингов. Но для чего это делается?

Стиль освещения в СМИ различных показателей, часто прибегает к лексике, обычно используемой в спортивных комментариях: лучшие игроки, лучшие и худшие, победители и проигравшие, лидеры и отстающие, а также их соответствующие результаты, сравнение и ранжирование. Для спорта, сферы финансов или бухгалтерии, такие ранжирования понятны и обоснованы. Но среди обычных сенсаций и зрелищ, сопровождающих любой новостной выпуск, сам индекс в значительной степени воспринимался как должное, не только средствами массовой информации, но также политиками, экспертами и широкой общественностью. Говоря «само собой разумеющееся», имеется в виду, что немногие задавались вопросом, заслуживает ли, та или иная, страна свои соответствующие высокие звания или насколько надёжной/объективной является используемая методология.

Однако этот, казалось бы, тривиальный пример указывает на более глубокое состояние. Будь то развитие, счастье, корпоративная социальная ответственность, превосходство или свобода прессы, в наши дни совершенно нормально думать и говорить о странах, организациях и отдельных лицах с точки зрения «точных» иерархий деятельности, которые внушают чувство стоит и поощрять стремление «подняться». Из этого условия возникает культурный императив: работать/быть лучше других.

Хотя некоторые рейтинги могут пользоваться репутацией противоречивых «двигателей беспокойства», люди склонны упускать из виду ещё один драматический, с социологической точки зрения, аспект: их обыденность. Тот момент, когда публикуется новая таблица с результатами, в наше сознание сразу закладывают мнение о том, что, к примеру, Финляндия является самой счастливой страной в мире. Но насколько это соответствует действительности? Там больше счастливых людей? Или считали по уровню самоубийств? Учитывалась ли ментальная способность финнов быть скрытными? Таким образом, вместо того, чтобы сразу переходить к этому мнению, мы могли бы сделать паузу, чтобы спросить: «Что это значит, в конце концов, использовать ранжирование как способ строить разговор о счастье?» Что приобретается победителем и что теряется при этом тем, кто оказывается в нижней части списка? Каково влияние такого фрейминга в краткосрочной перспективе, но, возможно, что ещё более важно, также и в долгосрочной перспективе?».

Резкое распространение всевозможных рейтингов за последние несколько десятилетий способствовало дальнейшей институционализации воображаемого современного мира как стратифицированного порядка, действующие лица которого представляются постоянно стремящимися обогнать тех, с кем их сравнивают. В этом воображаемом императиве люди сконструированы как конкуренты в самом чистом смысле. За что все соревнуются, так это за благосклонность тех, кто составляет рейтинги, и за их аудиторию - благосклонность, которая, как правило, бывает редкой и поэтому никогда не распределяется поровну: в списке может быть только один лучший, один второй и все остальные после них. Из этого следует, что на практике, независимо от того, насколько хорошо все работают в абсолютном выражении, всегда будет одинаковое количество доступных позиций от одного рейтингового цикла к другому. Именно аспект нулевой суммы отделяет ранжирование от стандартов, ориентиров или других методов оценки и сравнения.

В действительности все может быть — как всегда — иначе: репутация или ценность, в самом широком смысле, одного актёра в театре обычно не достигается за счёт всех остальных. Однако очарование альтернативной реальности, предлагаемое составителями индексов, иногда может настолько глубоко врезаться в социальную ткань, что становится почти невозможно игнорировать его или даже заглянуть за его пределы. Вероятно, именно по этой причине большая часть дискуссий по этому вопросу вращается вокруг того, как составляются конкретные рейтинги, их неявные предубеждения, методологии и последствия. В то же время, сам процесс ранжирования и его допущения редко вызывают интерес даже у учёных, изучающих их. Почему это так происходит?

Как это обычно бывает с широко распространёнными и «натурализированными» культурными артефактами, ранжирование резонирует с более широкой культурной и институциональной средой. Это важная часть большой головоломки понимания их легитимности, на фоне многочисленных окружающих противоречий. В конце концов, логика социального действия, заложенная в ранжировании, в высшей степени рационализирована и, таким образом, прекрасно согласуется с некоторыми из наиболее известных «рационализированных мифов», таких как прогресс и развитие. Но существуют и более конкретные: стратегическое управление, показатели эффективности, прозрачность, социальная ответственность, уровень жизни, степень счастливого существования и тому подобными. Вся эта система встраивания в список, прямо говорит о современной вере в конкуренцию, которая сама по себе часто рассматривается как полезная вещь. Так же стоит учитывать, что ранжирование резонирует с укоренившимся меритократическим идеалом самодостаточности.

Чтобы понять влияние ранжирования, необходима некоторая спецификация. Во-первых, необходимо аналитически провести различие между (а) конкретным ранжированием и (б) вертикально стратифицированным порядком, как легитимным социальным воображаемым. Например, в первом случае речь идёт о том, как «50 лучших ресторанов мира» влияют на ресторанный бизнес во всём мире. Последнее, между тем, будет относиться к общему убеждению о том, что строгая иерархия мировых ресторанов возможна или даже возникает «естественно». А также всех пытаются убедить, что такая иерархия может существовать независимо от того, наблюдаем ли мы её (или как мы её наблюдаем), будь то через рейтинг, обзоры или описательный путеводитель. Очевидно, что эти два типа рекурсивно связаны: последнее делает первое возможным, законным и даже желательным, тогда как первое усиливает второе.

Глубина «привлекательности рейтингов» была особенно влиятельной в сфере высшего образования, где их воздействие на политику, стратегии и решения было самым сильным, практически повсеместно. Однако общим для всех современных систем ранжирования, независимо от предметной области, является то, что они продвигают модель общества, состоящую из акторов, постоянно стремящихся к совершенствованию. Возможность улучшить свои показатели является неотъемлемой частью современных рейтингов. Тот факт, что наиболее влиятельные из них публикуются неоднократно, тесно связан с этим. Так же сомнительна вера в то, что производительность можно измерить, даже с поразительной точностью. Просто в психологическом плане, аспект количественной оценки важен, потому что он придаёт ранжированию ауру объективности и своего рода квазинаучную легитимность. Таким образом, в дискурсах о репутации, ранжирование выступает как «рациональная» конструкция, имеющая тенденцию заменять другие способы доказательства (читай: построения) «ценности», а также производительности и улучшения отдельных акторов.

Второе уточнение, необходимое при рассмотрении влияния рейтингов на общество, — это различие между (а) краткосрочной и (б) долгосрочной перспективами. Исторически сложилось так, что многие рейтинги публиковались только один раз и чаще всего быстро забывались. Другие, тем временем, сохранялись в течение более длительного периода, и это обычно означает, что они каким-то образом имеют значение в своих соответствующих областях. В сознании людей, со временем, произошло одно важное, но кардинальное изменение, которое мы можем наблюдать - оно заключается в том, что чем больше рейтингов распространяется, тем больше люди привыкают к ним, как к способу организации социальной реальности во всех областях деятельности. Следствием такого социального поведения является то, подавляющее большинство людей перестаёт подвергать сомнению лежащие в их основе предположения. Это, своего рода, манипулирование социумом, которое можно охарактеризовать более жёстким словом "дрессировка". Людей отучают размышлять самостоятельно, подсовывая готовые «результаты», в истинность которых они постепенно начинают верить безоговорочно.